Они прилетели на четвертую планету звезды Ригель 4, может быть, восемь
сотен лет назад. Первоначально они жили в Парамусе, штат Нью Джерси; всю их
коммуну выселили для улучшения проезда к мосту Джорджа Вашингтона. Но должны
же они где нибудь жить, верно? Так почему не на Ригеле?
Беда заключалась в том, что единственную пригодную для жизни планету в
системе Ригеля уже занимала разумная раса коричневых существ с короткими
щупальцами, которые звали себя бульбами. Это был малоразвитый народ,
кормившийся с земли, ну и, может быть, мельница здесь, маленький заводик
там. Евреи из Парамуса хотели жить самостоятельно, никому не мешая, но
бульбы отнеслись к ним так гостеприимно, так приглашали поселиться с ними,
что те посмотрели друг на друга и сказали: почему бы нет?
Евреи построили маленький коммерческий космопорт, дома, дворец
культуры...
Здесь один из членов раввината наклоняется вперед и перебивает
рассказчика:
-- Пока это происходило, вы выглядели как евреи? Я имею в виду, вы были
похожи на привычных нам евреев?
-- Более или менее. Полагаем, мы особенно походили на евреев из Нью
Джерси.
-- Этого достаточно. Продолжайте.
Первые сто -- сто пятьдесят лет царили счастье и благополучие. Евреи
процветали, бульбы процветали, и между ними -- мир да любовь. С помощью
евреев бульбы многому научились и многого достигли. У них появились фабрики,
у них появились заводы, у них появились банки, вычислительные центры и
автомобильные свалки. У них появились большие войны, большие депрессии,
большие диктаторы. И они начали задумываться: кто виноват? Есть ли какой
нибудь другой ответ на этот вопрос? Ответ только один. Евреи, разумеется.
Философы и чернь вспомнили: до евреев все было тихо спокойно. Так на Ригеле
4 произошел первый погром.
А лет через двадцать после того, как правительство принесло извинения и
даже помогло похоронить мертвых, произошел второй погром. Потом третий,
четвертый... К тому времени правительство перестало приносить извинения.
Появились трудности с работой, появились гетто, иногда появлялись даже
концентрационные лагеря.
Не то чтобы все это было ужасно, нет. Были и светлые моменты.
Правительство убийц могло смениться правительством почти порядочным, скажем,
просто насильников. Евреи Ригеля оказались в положении евреев Йемена и
Марокко восемнадцатого века. Они выполняли самые грязные, самые
низкооплачиваемые работы. Все плевали в них, и они плевали сами на себя.
Но евреи сохранились, хоть не сохранилось ни одного целого Талмуда, ни
одной Торы в синагоге. Летели века. И вот недавно к власти пришло новое,
просвещенное правительство. Оно вернуло евреям гражданство и разрешило им
послать делегацию на Неосионистский съезд.
Беда заключалась лишь в том, что к тому времени евреи выглядели, как
самые обыкновенные бульбы, причем как самые слабые, самые бедные бульбы,
бульбы самого низкого сорта.
Но то же происходило с евреями в других местах! Евреи всегда
приспосабливались! Разве не было светловолосых евреев в Германии, рыжих
евреев в России, черных евреев -- фалашей -- в Эфиопии, высоких горских
евреев на Кавказе? Разве не было евреев, поселившихся в Китае еще при
династии Хань и известных в этой земле как "Тай Чин Чао"? А голубые евреи,
сидящие на этом самом съезде? Тут их снова перебивают:
-- Другими словами, несмотря на вашу наружность, вы просите нас
поверить, будто вы евреи, а не бульбы?
-- Нет. Мы просим вас поверить, что мы бульбы. Еврейские бульбы.
Споры разгорались все жарче. Как это возможно, чтобы имели место такие
колоссальные изменения? Не проще ли предположить, что в то или иное время
всех евреев на Ригеле уничтожили, а потом произошло массовое обращение, как,
например, у хазаров в восьмом веке или позже у японцев? Нет, возразили
бульбы, если бы вы знали, какие у евреев были условия, вы бы не говорили о
массовом обращении в иудаизм. Это было бы массовым безумием.
-- Но ваш рассказ опровергают факты экспериментальной биологии!
-- Кому вы верите, -- упрекнули бульбы, -- фактам экспериментальной
биологии или своим же евреям?
И это был первый день. Я вернулся домой, рассказал обо всем брату, и мы
стали обсуждать события. Он взял одну сторону, я -- другую. Через несколько
минут я махал кулаком у его лица, а он кричал, что я "идиот, животное". В
соседней комнате рабби с Проциона 12 пытался притушить такой же спор среди
своей свиты.
-- Если они хотят быть евреями, -- орал на меня брат, -- пускай
принимают иудаизм! Тогда они будут евреями, и не раньше!
-- Убийца! -- растолковывал я ему. -- Как могут они принять иудаизм,
когда они уже евреи! Такое обращение было бы мерзким и позорным посмешищем!
-- Без обращения я наотрез отказываюсь принимать их за евреев. Без
обращения, даже если бы я праздновал обрезание сына... -- Он замолчал и
вдруг изменил тон. -- Как, по твоему, они проводят обрезание, Мильчик? Что
они там обрезают?
-- Они обрезают кончик самого короткого щупальца, дядя Флейчик, --
пояснил мой Аарон Давид, входя в комнату. -- По Завету требуется лишь капля
крови. Кровь у них есть.
Говорю вам, день за днем, это было, как мечта жизни!
Раввинат добирается до образования еврейского государства в XX веке и
всех спорных вопросов, возникших с началом Сбора. Например, бен израильские
евреи Бомбея, попавшие в Индиго в результате вторжения в Палестину Антиоха
Эпифана. От всего иудаизма они помнили один шем. Причем у них существовало
две касты: черная и белая. Они евреи или нет? Как это доказать?
В общем, все сводилось к одному: что такое еврей? Почему этот народ
отличается от других?
И вы знаете, нашим мудрецам тут есть о чем подумать. Они могут взвесить
определение человека, выработанное Советом Одиннадцати Земных Наций. Они
могут углубиться в решения парижского Синедриона 1807 года. Наконец, они
могут обратиться к "Каббале" и рассмотреть проблему рождения чудовищ от
сожительства с Детьми Лилит. Но в конце концов они должны решить, что же
такое еврей, раз и навсегда -- или найти новый выход.
И рабби Смолмэн нашел. Я говорю вам, таки у нас на Венере есть рабби!..
Привести сборище евреев -- ученых евреев! -- к единому мнению, это,
уважаемый, уже достижение.
На протяжении всего разбирательства, когда бы ни разгорался спор,
грозивший затянуться на неделю, к примеру, была ли то белая нить или черная
нить, рабби Смолмэн почесывал красный прыщ на носу и говорил, что мы,
пожалуй, все можем согласиться, что по крайней мере это действительно была
нить.
